Кошки и собаки

Я заключил вчерашний день в свое сердце. Я положил в нем рядышком людей и всех живых существ, чтобы они лежали рядом во влажном тепле и улыбались. Каждая минута проведенная во вчера была посвящена моим родным людям, моим друзьям, всем, кого выводит на передний план полчище заключенных в моем сердце.

А сегодня они проснулись все разом и стали болеть, все вместе, хором, в унисон и терцией. Если всех их запустить в космос и разбросать по уголкам вселенной, и тогда они тоже останутся в моем сердце, просто сердцу больше не будет места в груди.

Крепитесь мои братья и сестры, скоро весна

Как в детстве, ну или почти

Мокрый снег помню, всегда был внеочередным праздником. Обстрел снежными снарядами, лепка всевозможного разного, румяные лица и снежные комья разбивающиеся об них.
А при лепке снежной бабы, как и в любом творчестве проявлялось потайное подсознательное.

 Например карлик из красной комнаты, начинал ухмылятся и разве что не плясал свои жуткие танцы.

Или затрагивалась тема, которую одобрил бы старик Фрейд, мелко кивая и сально потирая свои потные ладошки

Плохой погоды нет!

Копошиться или видеть цель, смотреть или замечать, радоваться или сетовать. Ежеминутный выбор.

Можно так, а можно эдак

Зимнее время года по сути невежественно - все засыпает, застывает, замерзает.
День короче, ночь длинне. Только вороны и воробьи герочески продолжают полноценную жизнь.
Есть такая вещь - как зимняя депрессия - мало солнечных дней, мало теплоты, мало малехо.
Но не для всех это повод грустить. Можно радоваться и тому что есть.

Нейронные связи

Собственное мнение это частный случай мнения общественного. Каждая  пришедшая в голову мысль - результат смшения чужих мнений с налетом авторитетности.
Свободомыслие в этом контексте - сырая кустарщина.
Каждая новая идея - закономерность обстоятельств, времени и места.  Тем не менее имеет место уникальность каждой новой модели сознания.

Гарантийный срок всех моделей различен и зависит от случаного числа.

Через четыре года здесь буедт город-сад

Ковыль ковылял, ковылял, да не выковылял

Утро понедельника начинается радостно. Как обычно. С запалом, с вдохновением, с порывом. Утренне движение воздуха захлестывает грудь и хочется хохотать.
Но не досуг нынче. Впереди много работы, много труда, много всего.
Дальние заставы ждут свежего следа верного коня. Солнце бежит впереди, чтобы никого не ждать, чтобы самому не отставать от времени, которе мчит быстрей арабского рысака, которое более разрушительно чем укус скорпиона.

Промочить горло, окатиться студеной водицей, получить благословение и без оглядки, топтать ковыль нового дня.

Гулкий шаг в каменном холле

Плечо к плечу входили гости, разбредались по углам, занимали себя беседой и игрой в бирюльки. Коротали час. Ждали.
Жили в ожидании, и в ожидании переставали жить, ждали, что наступит жизнь.
Пили, порой бухали, иногда принимали радикальные вещи. Ожидая счастья двигались от него. Блуждали в потемках своих мыслей, выходили на свет осмеяния и снова уходили в потемки.
Дети своего времени, правнуки героического прошлого, отцы перемен. Как вы там?

Гость из табакерки

Если вглядываться в изображение, если отпустить зрительный нерв блуждать в иллюзорном пространстве - иллюзия включается как стоватовый двигатель и начинает всасывать клетку за клеткой в себя.


Если отпустить мысли и просто смотреть, как бегут они словно весенний ручей уносящий горелую спичку в далекое завтра, от туда, из нижних слоев мышления начинают выныривать маленькие, с виду ручные демоны. Они вовсе не умерли и никуда не ушли.

Всего лишь психический феномен, всего лишь несовершенство глазного яблока, всего лишь мысли. Но треть, а может и две трети жизни - это перемещение в болотах подсознания, это путь через себя к себе, как бы там ни было. Как бы там не успокаивали телевизор и пресса.

В какой-то момент жизнь представляется шахматной доской, и даже если ты король и войска твои сжимаются в крепкую тефтонску свинью, есть и тот, кто смахнет фигуры с доски и сложит ее пополам, и положит коробку на верхнюю полку, и ляжет спать и будет видеть тебя во сне.

Редисло нависло

Черезмерная радость

Мы не тратим, мы копим силы. Не транжирим - собираем. Каждое утро, каждый вдох делает нас мудрей и крепче. Наша поступь тверда и какждый следующий метр жизни несет просветление.


Усилия вознаграждаются с торицей, с лихвой, слишком хорошо, но так оно и есть.

Ледяной риф

Морозные ночи - забвение для всего живого. Бежит река подольдом. Город дымит котельными в безоблачное небо течет белоснежный дым, лежит ледяной снег на всем, все в плену у белой пелены.


Запасы сухарей позволяют смотреть в глаза экспедиции без страха. Штатный повар распаковывает консервы, парит полевая кухня.
На горизонте самолет с приборами. Полярные будни.

Горчичная бумажка

След от горчишника на груди похож на вражеский прострел, а если повернуться к зеркалу спиной, то два симметричных следа похожи на то, как будто всю ночь на спине стоял великанский табурет - гости ходили вокруг, то присаживались, то снова вставали, чтобы подлить в стаканчик горячего глинтвейну...
А инструкция на упаковке похожа на анотамическую карту для пришельцев - дескать вот через эти места можно проникать своими приборами и ковырять тупых гуманоидов.

Рассвет розовит снег. Процедуры не закончены.

Снег и мороз

Темнеет за окном. Откашливается послдеднее. В квартире замазываются послдение щелочки и дырочки, чтобы хранилось тепло принесенное по трубам батарей, чтобы не хрипел во сне и чтобы зима закончилась без жертв.
Фонари за окном ловят последних прохожих - им всю ночь мерзнуть в одиночестве. Когда-никода промчит в грустном жето-белом пятне шашечка такси или промелькнет озябщий тузик.
Свистит чайник, зовет. Пахнет летом малиновое варенье. С книжной полки просится Короленко.
А снежная королева насупилась и ждет того, кто осмелится выйти под кристальные звезды на хрустящий снег - где ты смельчак?